Перевод рассказа The Song of Fourteen Years, который публиковался в книге Drag-On Dragoon Inside World. Действие рассказа происходит за 6 лет до событий Drag-On Dragoon 1.
Ты — свет, освещающий мой мир.
Непостоянная, дрожащая призма.
Из «Обещания и свет»
Инуарт обрушил меч вниз, вложив в удар все свои силы, но Каим легко отразил его.
Друзья с раннего детства, пусть Каим и был старше на четыре года. Вот только пропасть между ними определялась не возрастом. Рост, телосложение, сила — восемнадцатилетний Каим превосходил его во всём. Сверхъестественное же мастерство владения мечом и вовсе не давало Инуарту шансов взять над ним верх.
Дыхание Инуарта сбилось. Краем глаза он заметил Фуриай, младшую сестру Каима. Девушка наблюдала за их тренировкой из глубины сада.
«Снова… Она снова видела, как я проиграл Каиму…»
Кольчуга успела пропитаться потом, но он этого не замечал. В ушах Инуарта продолжали звучать слова, сказанные его отцом этим утром: «Ликуй, сын мой! Его Величество пожелал, чтобы вы с принцессой Фуриай поженились!»
Иприс, отец Инуарта, был в хороших отношениях с королём Гаапом. Отношения не вассала и его сюзерена, но друзей. Возможно, что и лучших друзей. Именно благодаря этому Инуарт имел возможность расти вместе с Каимом и Фуриай, словно он был частью их семьи. Но всё равно, решение короля Карлеона, восьмого в великой династии, о женитьбе Инуарта на его дочери… Большей чести не существует. Неудивительно, что Иприс сиял.
«Но отец… Что, если Фуриай не захочет выходить замуж за такого слабака как я?»
Сомнения туманили его разум, мешали тренировке. Острый глаз Каима заметил неуверенность противника, дрожь клинка в его руках, и в мгновение ока меч принца оказался у горла Инуарта. Опешив, тот попытался поднять руки для защиты, но Каим снова опередил его. Удар по эфесу меча был лёгок, но его хватило, чтобы Инуарт выпустил оружие из рук. Меч, который после долгих уговоров купил ему отец, вонзился в землю.
«Я слабак».
— Ты не пострадал? — обеспокоенно спросил Каим.
Инуарт не ответил. Проигнорировал он и беспокойство бросившейся к ним Фуриай. Вытащив меч из земли, он поспешно покинул сад. Так, словно хотел сбежать. Единственным облегчением для него было то, что король Гаап, учивший их с Каимом сражению на мечах, сейчас путешествовал по соседним странам, и не был свидетелем его позора.
Вернувшись в принадлежащий их семье особняк, Инуарт отпустил всех слуг, ему хотелось побыть в одиночестве. Дождавшись, когда шаги слуг затихнут вдали, он начал раздеваться. Дующий из открытого окна лёгкий ветерок холодил его кожу. В слабых лучах смягчающих тени света Инуарт внимательно изучал взглядом своё тело, от макушки и до кончиков пальцев.
«Мои волосы… Ненавижу их. Вьющиеся и рыжие…»
Инуарт тяжело вздохнул при мысли о чёрных волосах Каима. Неважно, как сильно они пропитывались потом во время тренировок, вскоре они снова становились шелковистыми и прямыми.
«А моя кожа? Почему волосы на лице и на теле растут так медленно?..»
В попытках избавиться от присущей ему бледности Инуарт попробовал один раз загорать в саду — так, как делал это Каим. Закончилось это сильным солнечным ожогом и, как только обгоревшая кожа отслоилась… Ничего не изменилось, он остался всё таким же бледным.
«Мои руки и ноги… Они выглядят так глупо! Почему они не обрастают мускулами?! Каждое утро я делаю сотни и тысячи взмахов мечом, в точности как Каим, но и в этом не могу сравниться с ним».
Представляя тело Каима — стройное, идеально слепленное, Инуарт ощутил укол ревности.
«И почему я не становлюсь выше? Не стоит даже думать догнать Каима, но… Даже Фуриай скоро перерастёт меня!»
Инуарт ненавидел своё тело, мало чем отличающееся от фигуры его подруги. Которая, ко всему прочему, на год младше его.
«Разве я не мужчина? Я должен быть мужчиной! Я хочу быть мужчиной…»
Каим и Фуриай успокаивали его, уверяя, что к концу лета он станет взрослым, но для него это значило лишь одно — они по-прежнему считают его ребёнком.
«Но, по крайней мере, мой голос наконец-то изменился, — подумал Инуарт, поглаживая горло. — Я хочу как можно скорее встать взрослым… Мужчиной, достойным руки Фуриай».
Инуарт опустил взгляд. Многое не нравилось ему в своём теле, в том числе и то, что определяло его как мужчину. Орган, казалось, всё ещё принадлежал мальчику.
«Ты ребёнок!»
В раздражении Инуарт сплюнул на пол и начал натягивать сброшенную ранее одежду.
Одевшись, он подошёл к столу и достал из одного ящика небольшую стеклянную бутыль с янтарной жидкостью. Прежде чем вынуть пробку и принюхаться к содержимому, он внимательно осмотрел её на свету. Собрался с силами и, запрокинув голову, одним махом влил в себя всю жидкость и тут же зашёлся в диком кашле. В отчаянии он схватил кувшин со свежей водой и, не переставая кашлять, пил прямо из него, не утруждая себя поисками посуды. Вода текла по его лицу и шее.
«До чего же горько! — Сопли и слёзы текли по его лицу, но Инуарт улыбался. — Зато теперь…»
Посмеиваясь, Инуарт положил в центр стола лист прочной пергаментной бумаги, подготовил перо с чернилами и замер на мгновение. Вздохнул, грубо потёр лицо и, низко склонившись над листом, начал писать. Капли чернил попадали на его лицо и одежду, но это его не останавливало.
Я хочу стать мужчиной, достойным тебя.
Я потерянный щенок, идущий по твоим следам.
Укажи мне дорогу домой своим поцелуем.
Из «Лабиринта снов»
Той же ночью, ровно в полночь, Инуарт проснулся от сильного недомогания. Он успел только сесть на кровати, прежде чем его стошнило съеденным недавно ужином.
— Кто нибудь, помогите! — испуганно крикнул Инуарт. Зрение было нечётким, кончики пальцев дрожали и были холодны как лёд, озноб прокатывался по его позвоночнику. Не унималась и рвота — желудок уже избавился от остатков ужина, и теперь его тошнило желтоватой желчью.
Первыми его обнаружили слуги. Решив, что молодого хозяина отравили, они запаниковали и первым делом оповестили о случившемся отца Инуарта. Иприс ворвался в комнату и, не обращая внимания на едкий запах рвоты, бросился к сыну. Осторожно поднял его с испорченной кровати, уложил на пол. Не забыв, впрочем, приказать слугам сменить испачканные простыни.
— Что случилось? — обеспокоенно спросил он у сына. — Ты что-нибудь съел? Может быть, подобрал что-то с пола?..
— Я не собака! — слабо огрызнулся Инуарт. Он сидел на полу, прижав колени к груди и старался не смотреть на окружающие его взволнованные лица — слуг, семейного врача, отца… Это лишь усиливало головокружение.
— Я… Я выпил лекарство, — произнёс он, собравшись с силами.
В этот же момент зоркий слуга обнаружил на столе бутылку, в которой ещё оставалось немного янтарной жидкости, и указал на неё врачу.
— Что это за лекарство, мастер Инуарт? — удивился врач. — Не помню, чтобы я выписывал вам его.
— Это лекарство роста, — отозвался Инуарт.
— Лекарство роста?
— Именно. Оно должно способствовать росту! Его сделали на Дальнем Востоке… Я купил его в магазине Яна.
— Ян?! Нельзя доверять ничему, что продаёт этот шарлатан! — отчитал его врач таким тоном, словно Инуарт был каким-то простолюдином. Сам врач этого, кажется, даже не заметил — его заинтересовала этикетка бутылки: — Эффекты — увеличение роста, длины волос, удлинение… мужского члена?! Предупреждение — только для мужчин, пить женщинам запрещено. Ингредиенты… О да, кажется теперь мне всё понятно. Неудивительно, что вам стало плохо, мастер Инуарт. Это не лекарство. Боюсь, что Ян обманул вас.
Со стороны слуг послышались тихие, презрительные смешки. Инуарт покраснел, вспомнив, сколько усилий он приложил, чтобы добраться до магазина Яна — искусственная борода, большая шляпа… Он ощущал себя полным дураком. Ребёнком, ничего не знающем о мире.
Поняв состояние сына, Иприс приказал всем покинуть комнату. Благодарность, выраженная как в словах, так и в нескольких монетах для каждого, должна была обеспечить их молчание.
Вернувшись в комнату, Иприс сложил руки на груди и сурово посмотрел на сына.
— Инуарт, я согласен, что для четырнадцатилетнего ты развит недостаточно. Но твоё созревание только началось! Лорд Каим даже в пятнадцать лет всё ещё выглядел ребёнком. Тебе не о чем беспокоиться!
Инуарт ожидал, что отец отругает его за то, что он поставил в неловкое положение их обоих, потому столь неожиданно тёплые слова застали его врасплох. Кроме того, отец опустился рядом с ним на колени и ободряюще положил руку на его плечо.
— Как ты себя чувствуешь? У тебя небольшой жар, может быть завтра ты сделаешь перерыв в тренировках?.. То есть уже сегодня, сейчас уже за полночь. Я же сообщу лорду Каиму, что тебе нездоровится.
— Перерыв? — прошептал Инуарт и отчаянно замотал головой. — Нет, я не могу! Если я пропущу хоть один день, то Ким опередит меня ещё сильнее! Я не могу подарить ему такое преимущество! Ни за что!
С растущим раздражением Иприс наблюдал за истерикой сына, но внезапно в его голову пришла одна интересная идея.
— Жди здесь, — сказал он и вышел из комнаты, чтобы через несколько минут вернуться обратно, держа в руках незнакомый Инуарту инструмент. Не дожидаясь вопросов, Иприс вложил инструмент в руки сына.
— Это арфа, — сказал Иприс. –В юности именно она помогла мне завоевать руку и сердце твоей матери.
— Ты заставил маму выйти за тебя, играя на арфе?! — воскликнул Инуарт изумлённо.
Подобное никак не укладывалось в его сознании, но Иприс кивнул.
— Слушай внимательно, Инуарт. Не меч покоряет сердце женщины, а песня. — Иприс дотронулся пальцем до одной струны, и тонкий, нежный звук заполнил комнату, заставив глаза Инуарта расшириться в изумлении.
Не прошло и минуты, как Инуарт уже сам завороженно перебирал струны арфы.
— Удивительно! Послушай, как следуют друг за другом ноты! Великолепно!
Видя блеск в глазах сына, Иприс не смог сдержать улыбки.
— Верь в свои силы, Инуарт. Так, как верю я в благословение тебя богом музыки.
— О чём ты, отец?
— Твой голос способен вознести эти ноты до небес, а если ты добавишь к ним свои стихи — они проникнут в глубины сердца твоих слушателей. Это природный дар.
— М-мои стихи?.. Отец, ты читал их? Без спроса?! — Инуарт потерял дар речи, то краснея от стыда, то бледнея от гнева.
Вместо ответа Иприс протянул ему книгу с советами о игре на арфе.
— Сегодня ты будешь отдыхать и знакомиться со своей арфой, — сказал он.
— Но… — Инуарт прервался, разглядывая инструмент. — Как бы хорошо я ни играл, это не научит меня владеть мечом. Не поможет победить Каима…
Иприс остановился у двери, перевёл взгляд на сына и произнёс неожиданно бесстрастно:
— Не ввязывайся в битвы, которые ты не сможешь выиграть, сын.
— Что?..
— Лорд Каим тренируется с мечом не ради себя, а ради своей страны. Ты же занимаешься этим только из личных, эгоистичных желаний. Меч, поднятый ради своей выгоды, никогда не одержит верх над мечом, обнажённым во имя мира.
— Я не понимаю тебя!
Иприс улыбнулся тепло, сказал:
— Я молюсь, чтобы ты никогда этого не понял. Но запомни мои слова, ибо они верны. Запомни слова отца, чей клинок жаждал когда-то только крови…
У Инуарта не было причин сомневаться в истинности стоящей за словами Иприса правды, но… Он понимал — отец шёл к этой правде всю жизнь, и сейчас за его плечами стоит огромный жизненный опыт. Его не тревожат больше ни страхи подросткового возраста, ни связанные с ним страдания.
«Отец, ты ожидаешь, что я пойму и приму всё это? Но я не хочу!»
Иприс давно ушёл, а Инуарт по-прежнему сидел неподвижно, сжимая кулаки с такой силой, что из-под вонзившихся в кожу ногтей текла кровь. Сердце его было готово разорваться от бушующих внутри эмоций, которым он не мог даже подобрать названия.
«Больно… Больно! Как мне остановить это? Должен ли я кричать? Сломать что-нибудь? Схватиться за меч? Нет…»
Но вскоре Инуарт понял, как он может излить свой гнев — через песню.
Я презираю взрослых! И всё ещё хочу стать одним из них!
Лишь лицемерием своим я с ними схож.
Долой взрослых!
Из «Как долго будут длиться эти пытки (половая зрелость)?»
Солнце стояло в зените, когда Инуарт нашёл в себе силы остановиться. Слишком поглощён он был игрой, чтобы обращать внимание на усталость или голод. Сначала он пел только для того, чтобы успокоить бушующее сердце, но чем больше он пел, тем больше напряжение покидало его тело. Ему хватило простого пролистывания инструкции, чтобы научиться азам игры на арфе. Вскоре он полностью запомнил, как звучит каждая из струн инструмента, и какими движениями извлекаются из них самые приятные звуки. Всё это давалось ему с такой непостижимой естественностью, что… Никакого сравнения с его мучениями при изучении фехтования, стратегии или езды на лошади. Сколько бы усилий он к ним ни прилагал, Каим всегда был лучше. Это огорчало Инуарта, но… С песней всё было иначе. Впервые в жизни.
«Это весело! Петь весело! Я чувствую себя таким живым!»
Звук тихих аплодисментов, прозвучавших за его спиной, заставил Инуарта вздрогнуть. Он отложил арфу и обернулся к молчаливому зрителю, гадая, как долго тот слушал его выступление.
— Фуриай?!
— Прости, если я помешала тебе, — произнесла девушка, застенчиво опустив взгляд. В руках она держала букет свежих цветов, аромат которых щекотал его ноздри. Блестящие каштановые волосы, так похожие на волосы Каима, ниспадали на её лицо и шею.
— Ты пришла одна? — сдавленно поинтересовался Инуарт.
— Да. Брат вынужден был заняться делами государства, так что…
Инуарт часто забывал о том, что Каим не просто его друг, но и принц, на плечах которого лежит тяжёлая ответственность. Благосклонностью короля Гаапа трое детей росли вместе, но на самом деле и Каим, и Фуриай были гораздо выше его по положению.
— Как долго ты там стояла? Ты… ты слышала, как я пою? — спросил Инуарт, краснея.
— Да. Это было красиво… Правда, красиво! — сказала Фуриай, также заливаясь краской.
Похвала была искренней, но Инуарту было больно её слышать. Некоторые из исполненных им песен были посвящены необузданной похоти к невинной девушке, и от мысли, что Фуриай слышала их, ему хотелось провалиться сквозь землю.
— Прости… Мои песни, они… грязные. Они недостойны того, чтобы быть услышанными.
Фуриай опустила взгляд, задумавшись над его словами. Затем улыбнулась — так, как не улыбалась никогда ранее. Взросло и завораживающе.
— Я не против, — прошептала она. — Я и сама изрядно грязна.
Время замерло. Их взгляды прикипели друг к другу. В отражении её глаз Инуарт видел своё лицо, бледное и усталое. Также он только сейчас понял, что он всё ещё одет в одну ночную рубашку. Обеспокоенность за свой внешний вид тревожила его сильнее, чем загадочные слова Фуриай.
Она улыбалась, наблюдая за тем, как нервно и застенчиво он поправляет свою одежду. Обычной, милой улыбкой юной девушки. Ощущение возникшей между ними внезапной, неловкой близости медленно исчезало.
Фуриай протянула ему букет цветов, который, вероятно, она своими руками собрала в саду.
— Мне понравились твои песни. Если ты не возражаешь, то я хотела бы услышать их ещё раз… — произнесла она едва слышно.
Инуарт осмелился ещё раз взглянуть в её глаза. Они не сияли так же, как когда она смотрела на своего брата, но было ясно — сейчас она относилась к Инуарту иначе, чем несколько мгновений назад.
«Может быть, в её сердце я всё же стал мужчиной?..»
Инуарт взял в руки арфу, ответил с улыбкой:
— Конечно же я не против. Я буду играть для тебя. Я буду петь для тебя. Столько, сколько ты захочешь…
Утром следующего дня Инуарт вновь вышел в сад на тренировку с Каимом. Тот заметил, по-прежнему ловко парирую удары:
— Ты становишься опытнее!
В этот раз за их тренировкой наблюдал вернувшийся из поездки король Гаап. Фуриай стояла за спиной отца, подбадривая Инуарта и держа в руках его арфу.
— Действительно? Но до тебя мне ещё далеко! — ответил Инуарт. С большим трудом, задыхаясь, он всё же смог отразить натиск Каима.
«Впрочем, это не всегда будет так, Каим. Я вырасту. Мои руки обрастут мышцами. Знаю, это будет не скоро, но когда-нибудь…»
Левый фланг Каима был открыт. Это был первый раз, когда Инуарт заметил хоть какую-то брешь в его обороне.
— А-а-а!
Инуарт не мог пропустить такую возможность, но рефлексы Каима в очередной раз взяли верх. Его меч отбил атаку и отбросил Инуарта назад. Упав на спину, Инуарт видел бросившуюся к нему Фуриай. Король Гаап поднялся со своего места, а Каим, вытирая выступивший на лбу пот, озадаченно смотрел в его сторону.
— Я в порядке, — крикнул Инуарт, быстро поднимаясь на ноги. — Я могу продолжать! , — сказал он, поднимая свой меч и глядя прямо на Каима.
«Каим… Однажды я стану сильнее тебя!»
С боевым кличем на губах Инуарт бросился к Каиму. Его меч, слишком большой для его возраста, блистал в лучах солнца.
Я не откажусь от того, во что верю.
Это мой девиз. Я клянусь этими драгоценными воспоминаниями, что поведал вам……
что однажды я одержу победу!
Из «Слава будущего»